Ах, да, забыл сказать. Договор об аренде земель был на сто лет. И заканчивался он, соответственно в одна тысяча девятьсот девяносто четвертом году. И Пакистан возвращать земли конечно же не собирался.
— Да, именно об этом. Покажи.
Третий офицер — у него был чемоданчик, небольшой — раскрыл его и начал выкалывать на стол бумаги.
— Подпишите это, и я выведу вас отсюда.
Наджибулла усмехнулся
— Чтобы выбросить с вертолета? Я слышал, вы практикуете такое.
— Отнюдь. Мы же коллеги. Мы отправим вас к семье. Кроме этого — вы должны будете записать обращение, где подтвердить подлинность подписи документа. Нам невыгодно будет ваша смерть, нам нужен будет живой свидетель.
Это был договор о делимитации границы. Над его подготовкой трудились несколько месяцев, подгоняли. В портфеле у Таная нашли несколько чистых листов советской бумаги — договор был напечатан именно на этой бумаге, на специально купленной электрической советской печатной машинке.
— Обратите внимание вот на что. Всем нужен будет мотив. Мотив того, что вы это подписали. Этим мотивом будут двадцать миллионов долларов, которые мы перечислили на открытый номерной счет. Этот счет и в самом деле существует, и мы и в самом деле перечислили на него деньги, еще тогда, давно. Подпишете — и счет ваш.
Еще тогда, давно… Пакистанская разведка готовилась провернуть эту операцию еще в девяносто втором, но не получила доступа к президенту — тот перехитрил всех и скрылся в миссии ООН. За провал сняли директора ИСИ, но дело было не поправить. На реализацию этого проекта ушло целых четыре года.
— А если я откажусь?
— У вас есть семья… — пожал плечами Фахим — подписывайте. Она будет залогом того, что вы будете молчать.
Президент зачем то посмотрел на стену, потом подвинул к себе бумаги, взял ручку и…
И Фахим и даже Шариф расслабились, они не воспринимали президента как человека, способного оказать чисто физическое сопротивление, тут сказывались чистые предрассудки, что за главу государства воюют такие как они, бойцы невидимого, а порой и видимого фронта. Но перед ними был очень сильный физически человек, пуштун, борец — и сейчас видимо он решил, что терять ему уже нечего. Упоминание семьи сыграло для этого гордого человека роль триггера, спускового крючка.
И началось безумие.
Взревев как раненый бык, президент вскочил, опрокидывая стул, перехватил ручку и воткнул ее в глаз стоящему рядом пакистанскому разведчику, пистолет у него был на поясе, в открытой кобуре — и он выхватил его. Плеснуло кровью, ужасом, бригадир Фахим оцепенел, а Алим Шариф сунулся за пистолетом, который носил скрытно, но достать пистолет и выстрелить не успел. Президент успел первым, Алима бросило на пол, еще две пули принял в себя бригадир Фахим, один из самых опытных разведчиков Пакистана…
Озверевшая толпа боевиков, услышав выстрелы, рванулась вперед, пакистанские коммандос тоже побежали к дверям — там были люди, за безопасность которых они отвечали головой, и страшно было подумать, что могло случиться в той комнате без окон. Выбив двери, коммандос нарвались на выстрелы — один коммандос были убит, еще один — тяжело ранен. Больше президент ничего сделать не успел — разъяренная толпа сбила его с ног, заодно затоптали до смерти тяжело раненого бригадира Фахима — Алим Шариф, тоже раненый упал у стены, и только поэтому его тоже не затоптали до смерти. Командовать пакистанцами было некому — из троих сотрудников разведки, которым они должны были подчиняться, один был убит на месте, еще один умер, последний был довольно тяжело ранен, поэтому пакистанцы и сами впали в панику. Талибы, накинув на шею президента веревочную петлю, осыпая его пинками, ударами прикладов, плевками, протащили его по коридорам миссии ООН и вытащили во двор уже полуметрового, а может быть и мертвого. Потом из здания на пинках вынесли родного брата президента, генерала Шапура Ахмадзая, бывшего начальника президентской охраны и во дворе забили до смерти. Потом, с бранью и проклятьями, тела братьев потащили на улицу, кто-то подогнал старый советский кран. Президента вздернули на кране, а его брата — повесили на фонарном столбе на обрывке троса. Потом начали танцевать на улице, кричать "Аллах Акбар!" и стрелять в воздух.
Подполковник Шариф, перевернувшись на живот, пополз из разгромленной комнаты. Он хотел крикнуть "не надо, остановите их" — но губы не слушались, изо рта вырывалось только шипение. Потом кто-то забежал в комнату, это был солдат. Он достал аптечку и начал оказывать первую помощь, Алим Шариф хотел ему показать… сказать… как то донести до него что президента надо отбить любой ценой, надо остановить все это безумие.
Но у него ничего не получалось.
Втоптанный в пол, изорванный, на полу лежал договор о делимитации границы Афганистана с Пакистаном. Сотрудников ООН срочно эвакуируют из Кабула, а договор, в числе прочих бумаг, кто-то подберет и использует для растопки земляной печи.
12 июля 2014 года
Ирак, севернее аэродрома Тикрит-Южный
Разведывательная группа специального назначения Генерального штаба ВС Турции
Позывной Курт-3
Весь мир должен жить по законам турков!
Эта нехитрая, жутковатая фраза, отражающая самую суть идеологии БозКурт начала воплощаться в жизнь именно в этот день, двенадцатого июля. В этот день, ровно в четыре часа утра части турецкой армии получили сигнал, ставший уже знаменитым в узких кругах. Аслан Атлади, лев прыгнул. Первый раз этот сигнал означал сигнал к фашистскому государственному перевороту. На сей раз — по этому сигналу части второй полевой армии перешли в наступление.
План аннексии Ирака, который и назвался "Аслан", Лев — был прост и почти один в один повторял план американцев в операции "Свобода Ираку" — только наступление шли не с юга на север, а с севера на юг. План турков заключался в максимально быстром ударе моторизованными частями в направлении Мосула и дальше, параллельно железнодорожному полотну и реке Тигр- на Багдад. Примерно в D+90 — то есть через девяносто часов после начала наступления, передовые части турецкой армии — семидесятая механизированная бригада, оснащенная идущими в авангарде танками Бер — должны были ворваться в Багдад.
Но кое-кто — шел перед наступающими частями, которые находились еще в районе Баи.
Несколько внедорожников и пикапов Тойота, с установленными на них крупнокалиберными пулеметами, быстро продвигались вперед, обходя Тикрит с запада. Над головной машиной реял черный флаг — но не пиратский, а флаг джихада, на котором было написано "Нет Бога кроме Аллаха и Мухаммед пророк его". На машинах были следы от пуль, в одной машине было сильно повреждено лобовое стекло. Люди в машинах были хорошо вооружены разномастным оружием — от АК-47 до пулемета М240, одеты в разномастный камуфляж, скрывали лица под шемахами и имели на голове шахады — повязки, свидетельствующие о том, что их обладатель идет по пути джихада. Вообще, отряд этот сильно походил на хорошо где-то вооружившуюся, опытную банду иракской Аль-Каиды, которая, несмотря на громкие заявления, отнюдь не была уничтожена.
Местность была пустынной, ровной как стол — и крупнокалиберные пулеметы на внедорожниках позволяли "держать" местность примерно на полтора километра в любую сторону. Но им пока не попадалось ничего, что заслуживало хорошей порции пуль из ДШК. По крайней мере, в последний час не попадалось…
Пассажир, идущей второй машины, иранского Нисcан Патруль с полностью срезанным верхом, такой же как и все, с замотанным клетчатым платком лицом, вооруженный автоматом АКМС, поднял затянутую в перчатки без пальцев руку.
— Стой!
Машины остановились, без команды разъезжаясь, разворачивая стволы в разные стороны.
Пассажир достал из бардачка бинокль, поднялся в полный рост, начал осматриваться по сторонам.
— Черт, где эти ублюдки… — недовольно сказал он, смотря в сторону насыпи.
— Ты же видел, что творится в Тикрите — откашлявшись, философски заметил водитель, который сейчас улучил момент и выбивал от пыли свой платок
В Тикрите и в самом деле творилось неладное — когда они проезжали — были видны столбы дыма, подпирающие светлеющее утреннее небо. Новое "демократическое" правительство Ирака для того, чтобы в Тикрите было поменьше террористов и сторонников казненного президента Хусейна — поступило точно так же, как Хусейн поступил в Курдистане — начало переселять туда инородцев, причем — шиитов. В итоге — сейчас шииты и сунниты в Тикрите увлеченно резали и жгли друг друга, им было наплевать на приближающиеся танки семидесятой механизированной бригады турецкой армии.
Пассажир джипа-рейдера сплюнул в пыль.
— Рацию.
С заднего сидения передали гарнитуру.
